Эти предметы позволяют открыть новые грани биографии живописца, проливают свет на его внутренний мир, события творческой и повседневной жизни.
Все полученные письма Павел Моисеевич хранил и перечитывал. Круг людей, с которыми он поддерживал переписку, был весьма широким и разнообразным. Одни из самых ёмких и интересных писем принадлежат Ивану Федоровичу Быкову – искусствоведу, выпускнику Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина при Российской академии художеств.
Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина при Российской академии художеств
Перед тем, как познакомиться с одним из писем Гречишкину (от 6 апреля 1957 года), необходимо внести некоторые пояснения. При участии Бориса Альбертовича Бендика, основателя Ставропольского краевого музея изобразительных искусств, была организована целая серия путешествий натурных этюдов Павла Моисеевича Гречишкина в Ленинград.
На первом плане в центре – Борис Альбертович Бендик
Работы представляли студентам и преподавателям факультетов живописи и искусствоведения. Первым – в качестве примера пленэрной работы в горных и степных пространствах, вторым – для художественной критики.
П.М. Гречишкин. «Стожки зимой», 1953 г.
К тому времени относится и переписка с Иваном Федоровичем Быковым. Приводим фрагмент послания: «Итак, я (а со мной в этом солидарен и Борис Альбертович) стою только за реалистическое искусство. Что сие значит? Искусство должно быть глубоко содержательным, идейным, эмоционально насыщенным, просветляющим наш ум и сердце. Репин в 1904 году на вечере памяти Верещагина выдвинул такие лозунги реализма: «Мысль, чувство, искренность и правда!» Это было сказано очень хорошо. Пишу тебе такие азбучные истины и боюсь, что ты скажешь, что это может быть верно для бытовой, исторической и портретной живописи, а для меня – для пейзажиста – это лишнее. Какое там у меня содержание, идея в пейзажном этюде или в пейзаже? Просто написал то, что увидел в природе – и все тут. Нет, это неверно. Я потому и ценю твое творчество, что оно глубоко содержательно, идейно, эмоционально, правдиво.
Ну, возьмем какой-либо твой этюд, например, «Копну». Увидел бы в натуре копну какой-нибудь равнодушный скопец вроде Сезанна или Кузнецова и наляпал бы пятна синие, красные, оранжевые, зеленые, изобразил бы точками, просто пальцами (а не кистью) траву – и конец. Эстеты и стиляги умилялись бы: «Ах, превосходно, колоссально, оригинально: потому что ни на что не похоже, ни у кого такого нет. А это самое главное в искусстве». Но если я вспоминаю твою «Копну», то на душе становится почему-то радостней, светлее, хочется глубже дышать, хочется сделать что-то хорошее. Смотришь на твои масляные этюды и словно читаешь музыкальные стихи Пушкина. Почему это так? Да потому, что ты писал свои лучшие этюды, у тебя было приподнятое настроение, ты глубоко любишь и ценишь природу, видишь красоту формы, красоту гармонических сочетаний, у тебя особенная композиция. Я уже не говорю о красках. Я восторгаюсь ими бесконечно (как и красками Васильева). Значит, ты обладаешь даром передавать зрителю свои настроения, свою душу. А это в искусстве – главное».
Через тридцатилетие, пролетевшее после получения адресатом этого письма, в городе Ставрополе будет открыта крупнейшая моногалерея пейзажной живописи художника П.М. Гречишкина.
Павел Моисеевич Гречишкин в мастерской, 1957 г.
